Настоятельница: игумения Иоанна (Акафьева)
Адрес: 601800, Юрьев-Польский район, сел. Новое, п/о Хвойный

Село Новое расположено при р. Селекше, в 12 км от Юрьева-Польского. В документах XIII в. оно значится государевой дворцовой вотчиной, в конце XVII в. пожаловано братьям, боярину Петру и окольничему Василию Абрамовичам Лопухиным. Пётр Абрамович Меньшой (ум. 1698) начал службу в 1658 г. стольником, потом он стрелецкий полковник. С 1678 по 1680 г. – начальник Рейтарского приказа. С 1688 г. – окольничий, ведает Ямским приказом, потом приказом Каменных дел. С 1690 г. боярин, начальник приказа Большого дворца и дворцового Судного приказа. В 1698 г. царю Петру была подана челобитная от священников Архангельского собора Московского Кремля с прошением защиты от боярина Петра Лопухина, чей управляющий «убивает до сметри её (Архангельской церкви) крестьян, а суда на него нет». Пётр Абрамович был подвергнут пытке, при которой скончался. Василий Абрамович (1646-1698) начал службу в 1668 г. стряпчим, в 1676 г. пожалован в стольники. Во время стрелецкого бунта (1682) он стрелецкий полковник «за верную службу в Москве безотлучно» пожалован поместьями. В 1689 г. – окольничий, глава приказа Казанского дворца, с 1691 г. боярин. В 1697 г. после открытия заговора Соковнина подозрение пало на родственников царицы Евдокии (перой жены Петра I), обвинение не было доказано, но многие Лопухины высланы из Москвы на воеводства.

В XVIII в. село принадлежало графам Фёдору и Ивану Андреевичам Остерманам. Их отец Андрей Иванович Остерман определял внешнюю политику России. Он был женат на Марфе Ивановне Стрешневой. После переворота, совершённого дочерью Петра I, Елизаветой Петровной, он был сослан в Сибирь, где и умер. Его сыновья Фёдор (1727-1804), генерал-поручик, действительный тайный советник, сенатор, и Иван (1725-1811), вице-канцлер и президент Коллегии иностранных дел, не имели детей. В XIX в. последней помещицей села была Тютчева.

Церковь в честь Святителя и чудотворца Николая в селе существует издавна: она упоминается деревянной в окладных книгах патриаршего приказа в 1628 и 1654 г.г.

В 1826 г. вместо обветшавшей деревянной церкви усердием прихожан построенная каменная церковь с каменной же колокольней. В храме первоначально было два престола: главный Святителя и чудотворца Николая и в тёплой трапезной – в честь святых и праведных Симеона Богоприимца и пророчицы Анны; в 1883 г. трапезная была расширена, в ней освящён ещё один престол, Апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В этом виде церковь существует и поныне.

Главные святыни храма – 5 больших чудотворных икон Божией Матери. Из них одна, Иверская, — местная, остальные (два образа «Всех Скорбящих Радость», «Скоропослушница» и «Боголюбская») были принесены из других храмов при их закрытии во времена гонений.

Под Иверской иконой Божией Матери установлена памятная доска с описанием чуда, происшедшего после крестного хода с этой иконой и молебна на окрестных полях: «В память избавления от червей, посланных Господом Богом на поля хлеба в июле месяце 1888 года. По молитвам же Царицы Небесной 21 июля птицы небесные сих насекомых поели. В благодарность оказанной милости установлено празднество сей Божией Матери 13 октября каждогоднее и тщанием прихожан в то же время положена новая риза позлащенная стоимостью во сто руб. серебром».

Икона «Всех Скорбящих Радость», на которой Богородица изображена стоящей в полный рост, со скорбно-задумчивым ликом, обращенным влево, как при Кресте Господнем, принесена из с. Некоморно. Оно было в 2-х километрах на юго-восток от с. Новое и теперь уничтожено, земля распахана (сохранились лишь фундамент храма и несколько могил с кладбища). С появлением этой иконы в с. Некоморно связано чудо: слепой девочке было трёхкратное явление Богородицы с обещанием исцеления ,повелевающей найти Её икону, обмыть и этой водой вымыть глаза. Девочка рассказала сон матери и священнику. Стали искать и с большим трудом нашли в мастерской доску, с виду напоминающую икону. Изображение почти пропало, доску использовали как скамейку, на ней курили, ямка, прожжённая пеплом, до сих пор видна на шее образа Богоматери. Когда икону обмыли и этой водой умыли слепую девочку, она прозрела, а икона обновилась. Благодарные родители сделали на неё оклад.

Еще одна икона «Всех Скорбящих Радость» — без оклада, в каноническом изображении. О первоначальном её местонахождении нет сведений, но известно, что её, как весьма чтимую в округе, часто возили по деревням. Во время одной из таких поездок лошадь стала. Отпустили вожжи, и лошадь пришла к воротам храма с. Ненашевское. Когда этот храм закрыли, икону перенесли в Новое. В 1995 г. её с некоторыми другими драгоценностями храма похитили, но милостию Божией воры были задержаны, всё возвращено.

Икона «Скоропослушница» — афонского письма (вероятно, из с. Волствиново, в 3-х километрах на северо-восток от с. Новое), икона «Боголюбская» из с. Симы – точная копия с чудотворного первообраза. Особо почитаются такие иконы «Троеручица» (из с. Семьинское) и местный образ Святителя Николая в иконостасе алтаря летнего храма. По преданию, многие благочестивые люди удостаивались видеть тени, отходящие от образа Святителя и от образа Матери Божией на Иверской иконе, как от стоящих живых людей.

В начале XX в. в Новом селе насчитывалось около 80 дворов. Плодородные почвы Юрьевского ополья давали высокие урожаи. Река Селекша изобиловала рыбой, на ней стояли мельницы. Луга обеспечивали скот кормом. Жили в селе зажиточно и храм поддерживали в должном благолепии. Название Новое, по преданию, село получило после страшной эпидемии холеры, уничтожившей население почти полностью, и село обновилось – вновь застроилось и заселилось. В послереволюционные годы оно разделило участь сотен тысяч других сёл и деревень: был организован колхоз, затем преобразован в совхоз, люди разъезжались, дома продавались, огороды зарастали, и в 1980-х г.г. осталось с десяток домов и 1-2 постоянных жителя (не считая церковных). В начале 1990-х годов понаехали дачники, разобрали все участки, вновь стали обстраиваться и обрабатывать землю.

В Юрьев-Польском районе не закрывали во времена гонений только два храма – в с. Новое и в с. Лыково. Отстоять храм удалось лишь чудом милости Божией и самоотверженным подвигом священника о. Сергия, церковных старост и прихожан. В конце 1920-х гг. старостой храма был Иван Тарасович Матвеев. Когда власти стали закрывать храмы, он, поняв, что ему не удастся отстоять храм, положил на сходе ключи. Взял их Григорий Ильич Семёнов (отец Антонины, которая впоследствии, при о. Гедеоне, стала старостой). Многое ему пришлось претерпеть: заставляли выплачивать огромные налоги, грозили высылкой в Сибирь, отняли зерно и корову, отняли всё (а у него было 9 детей). Но он мужественно всё терпел. На одном из вызовов сказал: «Хоть режьте, а ключи не отдам» Гонения усиливались. Тогда он на общем собрании прихода положил ключи на стол и сказал, что отстоять храм не сможет, и если ключи никто не возьмёт, то он бросит их в пруд и оставит храм на волю Божию. После ухода из старост Григорий Ильич стал пастухом, затем лесничим; скончался в 1949 г.

Ключи взяла девица Татьяна Семёновна Мочалова. Ей было около 80 лет, и приехала она из Сергиева Посада, где один старец предсказал ей, что она нужна в этом месте и спасётся здесь лучше. Вскоре и ей пришла повестка явиться с ключами от храма в Юрьев-Польский райисполком для из сдачи и закрытия храма. В скорби пошла старица за 12 вёрст в город. Примерно на полпути, на спуске от села Пьянцино к реке Колокше, догоняет её некий седенький благообразный старичок:
— Далеко ли ты идёшь? – спрашивает он.
— Вот, прислали повестку явиться в райисполком с ключами от храма.
— Ты сама не подходи к столу, а жди, когда пригласят.

Она так и сделала. Старосты других храмов с повестками подходили к столу, клали ключи и уходили, а она сидела и ждала. Когда кончился рабочий день, её спросили:
— Бабушка, а ты чего сидишь?
— А я не знаю.
— Иди домой, ты нам не нужна.

Она ушла, и больше насчет храма её не беспокоили. Кто был сей старец – сам ли святитель Николай пришел защитить свой храм или кто-то другой, — осталось тайной. Всё же храм пострадал. В начале 20-х гг. из него вывезли два воза драгоценной церковной утвари и все документы и летописи, в 1935-1936 гг. сбросили колокола. Были и вымогатели в местной власти. Назначат налог: не уплатите – закрываем храм. Приходилось прихожанам, которые в колхозе стали жить нищенски, продавать последнюю скотину и вещи, чтобы собрать деньги на уплату налога. Но народ жертвовал всем, и богослужение в храме не прекращалось. Народ содержал и храм и священников.

В эти тяжёлые годы недалеко от Нового Села, в с. Алексино (Кольчугинский район) жил и служил великий старец – иеродиакон Израиль, долгое время подвизавшийся на Афоне и впоследствии ведший весьма строгую подвижническую жизнь, имевший дар прозорливости. Когда в Алексине закрыли храм, он ездил молиться в Новое, но не служил здесь. После открытия Троице-Сергиевой Лавры перешёл туда, принял схиму с именем Варнава и пребывал там до кончины. Приезжая в Новое, он останавливался у старосты храма Марии Кузьминичны Мочаловой, сменившей на этой должности свою родственницу Татьяну Семёновну после её смерти.

Однажды ночью (это было в годы войны) Мария Кузьминична проснулась от звона разбившейся оконной рамы. В избу ворвались два вооружённых бандита и стали требовать у нее церковные деньги. Денег у нее не было, тогда они начали издеваться над ней и над двумя ночевавшими у неё детьми (3-5 лет). Ничего не найдя, они заперли всех в подполе и ушли. После пережитого ужаса Мария Кузьминишна хотела переехать к своим детям в г. Кольчугино, но приехал о. Израиль и сказал: «Из этого дома и из Нового Села никуда не уезжай. Если суждено тебе быть убитой, то тебя и там убьют, а здесь ты пострадаешь за Господа. А мне хочется тебя здесь подержать до монастырика». Это предсказание старца сбылось в точности. Мария Кузьминична прожила до прихода о. Максима (в схиме Гедеона) и два года жила при нём, когда жизнь действительно стала походить на монастырскую – все стали ходить в черном и быть в послушании.

Из ближайших предшественников о. Гедеона по служению наиболее известными были иерей Сергий, игумен Досифей и протоиерей Михаил. Отец Сергий Николаевич Колоколов (1892-1944) был из церковной семьи, окончил семинарию, имел 8 детей, жил крайне бедно. От него требовали сдать ключи от храма, многократно сажали в тюрьму на две недели и более, детям не давали учиться, грозили ссылкой и расстрелом. «Стреляйте, ключи не отдам», — мужественно отвечал он. Служил примерно с 1936 г. до самой своей кончины. Похоронен о. Сергий в ограде храма за алтарём, рядом находятся могилы его дочери, девицы Нины, умершей через несколько месяцев после его смерти, и о. Гедеона.

Игумен Досифей (Смирнов) сначала очень ревностно служил в сане иеромонаха в с. Ивачёво ( в 3-х километрах на северо-запад от с. Новое, в настоящее время полностью уничтожено). В годы гонений смалодушничал, сложил с себя сан и стал вести соблазнительный образ жизни. Но по милости Божией скоро опомнился и искренно и чистосердечно раскаялся. После войны его восстановили в сане, и в 1950-х гг. он стал служить в Новом Селе в сане игумена. В конце 1950-х вышел за штат и жил в г. Юрьеве-Польском. В 1963 г. принял схиму с именем Емелиан. Перед смертью тяжко страдал болезнью – водянкой, которую переносил безропотно. «Перед смертью надо помучаться за свои грехи», — были его слова. Скончался в 1966 г. и похоронен в городе.

В 1957-1962 гг. в храме служил протоиерей Михаил Вознесенский (ок. 1910 – ок. 1984), очень хороший батюшка. Он пострадал за веру, в тюрьме сидел 10 или 15 лет. Имел 9 детей. Был большой труженик, мастер на все руки, начал капитальный ремонт и реставрацию храма. К сожалению, прослужил в Новом Селе недолго, около трёх лет. Пошёл причащать больную старушку на дому, а к ней пришли ещё трое. Он причастил всех (а можно было только одного человека, по распоряжению властей). Сосед, живший через стенку, донёс, сразу приехали из горисполкома, и о. Михаила сослали в Сыктывкар. В 1960-х гг. о. Михаил выехал в Латвию, в г. Лиепая, принял постриг с именем Митрофан и скончался в сане архимандрита. Ссылку в Сыктывкаре отбывал с такими духовно выдающимися людьми, как архимандрит Таврион (из Глинской пустыни), епископ Владимирский Афанасий (Сахаров), о. Пётр (Великодворский). После о. Михаила около года служил о. Борис. Он был кроток, служил благовейно.

Иеромонах Максим начал своё служение в Никольском храме с. Новое в июне 1963 г., в возрасте около 50 лет, и пробыл здесь до самой кончины, последовавшей 13 марта 1993 г. Его самоотверженное служение во славу Божию и на пользу прихожан было отмечено почти всеми церковными наградами: он был возведён в сан архимандрита, имел право ношения набедренника, палицы, митры, двух крестов с украшениями, служения литургии с открытыми царскими вратами, был награждён архиерейскими грамотами. Батюшка пользовался благосклонным отношением и уважением всех епархиальных архиреев, при которых служил: архиепископа Онисима (которым 15 мая 1970 г. был возведён в сан игумена), архиепископа Владимира ( в 1980 г. в связи с 30-летием служения возведён в сан архимандрита с пожалованием митры), архиепископа Серапиона (пострижен в 1986 г. в схиму с именем Гедеон в честь ветхозаветного праотца).

В 1980 г. определением архиепископа Владимира о. Гедеон был назначен духовником благочиния Владимирского округа Владимирской епархии и нёс это нелёгкое послушание со всей ревностью почти до самой кончины. Всё знавшее его духовенство епархии, прихожане и приезжавшие к старцу паломники отзывались о нём с неизменной теплотой и любовью. У батюшки была какая-то особая, глубокая, ревностная и нежная любовь к богослужению, к храму, к иконам. В будничные дни, когда не было службы, он всё равно приходил в храм в 4-5 часов утра, несмотря ни на какую погоду. Подходя к храму, всё крестил кругом. Входя в храм, клал поклоны и начинал обходить иконы. У каждой стоял подолгу, творя внутреннюю молитву, затем по нескольку раз лобызал её и притрагивался рукой к священным изображениям. И так обходил иконы все иконы в храме. «Иконы – они ведь живые, — любил повторять батюшка, — говорите с ними, и Господь и Матерь Божия через них вам на всё ответят». Обойдя иконы, он уходил молиться в алтарь или садился у печки. К 7 часам утра собирались паломники и церковнослужители. Батюшка всех благословлял и раздавал послушания. Просившие совета или лечения оставались с ним в храме. Домой он возвращался в два часа дня. Дома он так же утро и вечером обходил с молитвой все келейные иконы. Молился и ночами. Одна из духовных чад старца рассказывала, что однажды среди ночи она проснулась от сильного благоухания и увидела старца, молящимся на коленях перед иконами в её келье. Но сам он скрывал свои подвиги.

Богослужение о. Гедеона не было обыкновенным. Всенощная начиналась с полдвенадцатого дня. Прочитывались акафисты Иверской иконе Божией Матери и Святителю Николаю. Дальше шла всенощная по полному чину (батюшка вообще никогда и ни в чем не сокращал никаких служб), после которой читались «Молитвы на сон грядущим». Умилённо пели «Царице моя преблагая..», подходили под благословение и шли ужинать и отдыхать (или на послушания). В половине второго ночи все снова собирались в храм. Подходили к батюшке под благословение. Читались утренние молитвы, затем акафисты Иисусу Сладчайшему и Матери Божией. Во время чтения акафистов прочитывались синодики и помянники.

После часов совершалась исповедь. Батюшка по разным книжкам и тетрадкам около часа давал душеполезные наставления для кающихся, чередуя их с пением тропарей. Читалось «Наследование ко святому причащению» и акафисты до самого начала литургии. Перед началом любой службы, прежде чем дать возглас, батюшка благовейным шёпотом произносил: «Господи, благослови нас! Матерь Божия, благослови нас! Святые ангелы-хранители, благословите нас! Святителю отче Николае, великий чутотворче, и вси святии, благословите нас!».

Благодарственные молитвы для причастников прочитывались вместо 33-го псалма. После литургии служился водосвятный молебен, во время которого около часа батюшка читал Евангелие (нескользо зачал, по числу заказных записок). После молебна – панихида или отпевание.

Таким образом, служба шла 12-14 часов. Старец возвращался домой к 5-6 часам вечера, часто в полном изнеможении, а если в следующую ночь опять должна быть служба, то в 10 вечера он снова уходил в храм. Но и при такой перегрузке службы не сокращались и не ускорялись. И всех приезжающих он старался ублажить. Ему говорили: «Батюшка, пожалей себя, отдохни». А он отвечал: «Меня Господь для того и держит, чтобы я молился и помогал людям, меня Господь для того и поставил, а иначе для чего я нужен?».

Служение людям о. Гедеона, как и служение Богу, было самоотверженным. В какое время к нему не приезжали, он всегда принимал, жертвуя и сном, и отдыхом. А людей приходило ежедневно много. Шли со всей округи и с требами (ведь храмов почти не было), и для совета, и для лечения (в основном от порчи). Иногда приезжали целыми автобусами. В праздники храм не мог вместить всех прихожан. И для каждого находилось у него мудрое и тёплое слово.

Многие приезжали к старцу для монашеского пострига. В основном это были женщины. Мужчин он постриг немного. «И за всех них молюсь, — говорил он, — мне ведь за них отвечать».

На требы батюшка ходил почти всегда пешком, не пользуясь транспортом, не переодеваясь в гражданскую одежду (несмотря на запреты тогдашних властей носить священнические одежды вне храма) и обязательно с сопровождающими, так как однажды на него бросился мужчина с ножом. Требы на дому совершал так же истово, благовейно и чинно, как в храме.

В конце ноября 1992 г. батюшка заболел. В храме он больше не бывал и очень скорбел об этом. Несмотря на крайнюю немощь, старец не оставлял келейного правила. В Прощёное воскресенье 13 марта 1993 г. схиархимандрит Гедеон отошел к Господу. Он похоронен в ограде храма за алтарём. Женская монашеская община, образованная старцем схиархимандритом Гедеоном, в 1995 г. получила статус монастыря.»