«Титов лох», написано на заколоченной двери шестидесятиметровой колокольни в Юрьев-Польском. «Вот тебе и контраст», — говорит девушка своему спутнику. Они только что свернули с дороги на идеально-белом джипе со столичными номерами и теперь разглядывают величественное сооружение. Из трещин растут кусты, колоколов давно нет. Перед входом сохнет белье студентов из училища, общежитие которых стоит напротив.
Неожиданно из-за угла показывается сгорбленная монахиня. Она быстро подходит к колокольне, читает молитву и так же быстро идет дальше. Понять, что это — крестный ход и все мы стоим на территории Петропавловского женского монастыря, невозможно.
Во время вечерней молитвы мать Параскева обходит крестным ходом территорию и кропит ее святой водой. Это обычай, который есть практически в каждом монастыре. Но у Петропавловской обители нет стены, поэтому для местных жителей и приезжих это выглядит необычно.
Колокольня Петропавловского женского монастыря — самая высокая точка в городе. Сюда часто заглядывают приезжие и проезжие. Оттуда удалось убрать антенны, но не удается убрать любителей посмотреть на окрестности свысока. В основном это дети. «Слава Богу, пока без пострадавших», — говорит настоятельница монастыря игумения Серафима (Ващинская). Она переживает, но сделать может мало что: прямо к колокольне пристроены гаражи, с крыш которых подростки быстро попадают наверх. Вход несколько раз закрывали, но любопытные все равно находят лазейку.
Восстанавливающийся храм Вознесения Господня. Каждый день монахини собираются в нем для молитвы, а по воскресным дням и праздникам в нем совершаются богослужения, на которые приходят и местные жители. Слева от храма — Районный центр Культуры и Досуга, который больше напоминает крематорий.
История обители началась в XVII веке, но окончательно она обрела статус женского Петропавловского монастыря в 1874 году. Как и многие другие монастыри и храмы, его закрыли в 1920-е годы: колокола продали, стены и корпуса сестер снесли, а храмы приспособили под хозяйственные нужды ПТУ.
Одна из насельниц монастыря, мать Параскева, читает монашеское правило.
А еще она печет замечательные пироги.
Только в 2010 году обитель стала понемногу возрождаться из руин. Тогда она была подворьем при Свято-Никольской женской обители, а через пять лет, в 2015 году, стала самостоятельным монастырем. Может показаться, что за это время мало что изменилось: нет белоснежных стен, вместо многотонных колоколов людей на службу собирает обрезок газового баллона, под храмом не стоит толпа паломников, а постройки училища до сих пор стоят вперемешку с монастырскими. Это все так.
Самодельный «колокол» из обрезка газового баллона. Теперь он вместо переплавленных в советское время десяти колоколов собирает людей на службу.
Но если подумать, что в монастыре живут всего три монахини с собакой, то вообще удивляешься, что обитель уже целых 8 лет не просто существует, но и понемногу восстанавливается. За три с небольшим года игумении удалось добиться, чтобы монастырская земля стала охранной территорией — то есть на ней нельзя ничего строить и вести какую-либо деятельность, — поставить несколько деревянных домов для себя и паломников, частично восстановить церковь в честь Вознесения Господня.
Улица (не)Павших борцов…
При входе на территорию к сестрам висит табличка с адресом: «Ул. Павших борцов, 2». Матушка улыбается: «Когда нас в обители было только двое, я говорила сестре Афанасии, что это про нас». В то время в монастыре не было места, и они жили в городской квартире на пенсию настоятельницы, а в обитель приходили молиться и работать. На службы ходили в городской храм — к тому моменту свой был еще не приспособлен.
Игумения Серафима (Ващинская) показывает одну из святынь монастыря — икону святителя Спиридона Тримифунтского, которую привезли с родины святого — Кипра. Икона хранится в Вознесенском храме.
Игумения Серафима показывает церковь Вознесения Господня, которую частично удалось восстановить и где теперь регулярно проходят богослужения. На вопрос, а где же церковь в честь первоверховных апостолов Петра и Павла (монастырь назван в их честь, и значит, храм тоже должен быть), матушка вздыхает и ведет нас с фотографом за собой. Проходим между колокольней и общежитием, и из-за деревьев показываются величественные руины большой церкви. Внутри нее растут деревья, крыши нет вообще. Становится грустно. Кажется, что это останки какой-то древней цивилизации, которой никогда больше не будет. Но настоятельница такие настроения не разделяет: «Архитектор рассказал, что восстановить храм — реально. Нужно только найти средства».
Мать Параскева и инокиня Афанасия
«Чтобы стать монахом, нужно увидеть монаха», — говорит игумения и рассказывает про сестер, с которых брала пример, когда только пришла в монастырь. Она восхищается ими, иногда видно, как слезы наворачиваются на глаза при рассказе об их жизни и подвиге. А я смотрю на нее, на храм, где еще недавно был тридцатиградусный мороз и вода на полу превращалась в лед; на пустырь за окном, где любят выпивать местные под громкую музыку; на огромную колокольню без купола, из которой растут деревья. Вспоминаю про туалет на улице, потому что сделать в доме — не хватает денег; крестный ход из одной монахини, которая обходит каждый день известную только насельницам территорию монастыря. Смотрю, вспоминаю и понимаю, что я увидел Монаха. Если хотите увидеть и вы — приезжайте.
По материалам православного журнала «Фома»
Статью прочитали:
14 раз
