4 мая на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви в Санкт-Петербурге был «почислен на покой» архиепископ Александровской и Юрьев-Поль-
ской епархии Евстафий. А на его место был назначен епископ Нижнетагильский и Невьянский Иннокентий (Яковлев), в свое время бывший секретарь Владимирского епархиального управления, член Союза художников России, график и фотограф. Новый глава епархии не отказал нам ответить на несколько вопросов.
— Со времени образования Александровской епархии в 2013 году прошло пять лет. Можете ли вы оценить сделанное вашим предшественником на посту главы епархии?
— Конечно, оценку деятельности должно давать священноначалие, но мне, как епископу, который возглавлял епархию, кажется, что здесь сделано очень многое и оно достойно всяческой похвалы. Главное — духовная жизнь здесь не прекращалась, и были созданы все церковные институты, которые требует от нас нынешнее время: отдел образования, миссионерский отдел, отдел по работе с армией и другие. За это время у кафедрального собора епархии, у которого было тяжелое состояние, выросла колокольня. Это очень качественная работа, которую выполнили очень уважаемый в России проектировщик Виктор Викторович Коваль из Нижнего Новгорода и архитектор Владимирской митрополии Александр Николаевич Трофимов. Сейчас будем восстанавливать главку на храме, которая будет соответствовать тем очертаниям, которые были у храма при его создании.
— Александровцам архиепископ Евстафий еще известен как инициатор переноса памятника борцам 1905 года с Соборной площади для строительства на ней епархиального центра.
— Как архитектор я могу сказать, что с градостроительной точки зрения пространство площади решено очень правильно. И памятник Ленину, и стоящий над обрывом памятник революционным событиям. Я воспринимаю центр города с Советской и Соборной площадями целиком, как открытую и всеми просматриваемую рекреацию с прекрасной эспланадой и видимым со всех точек кафедральным собором. Я допускаю и соседство с кинотеатром, поскольку людям надо где-то развлекаться. Но у меня на столе лежит проект, в котором видно, что на соседнем с кинотеатром участке его хозяином запроектирован и должен строиться торговый центр. Я думаю, что у нас уже предостаточно торговых центров. Мое мнение профессиональное, как архитектора: какие-либо еще здания, входящие в систему площади, — они просто немыслимы. Этот архитектурный ансамбль пусть сохраняется. И я буду возражать сильно, если тут задумают строить какой-то торговый центр.
— Чем вы планируете заняться на новой должности в первую очередь?
— В первую очередь я займусь тем, чем занимается всякий архиерей, которого назначает наша Русская Православная Церковь. Задача епископа — улучшать церковную деятельность, рукополагать, учить и образовывать пастырей, следить за их деятельностью, чтобы она соответствовала современной церкви. Чтобы пастыри были ближе к людям. Чтобы работали все церковные структуры. Церковь отделена от государства, но не отделена от народа, от его жизни и деятельности. Я как архиерей служу во всех храмах и имею возможность обращаться непосредственно к пастве. Теперь у меня не восемьсот приходов, как было в Екатеринбурге, а восемьдесят. Я чаще бываю в них, знаю людей, проповедую. По вечерам объезжаю деревни и храмы. Если на Урале и в Сибири все «сметено», то в центральной России есть домонгольские памятники. Например, Георгиевский собор в Юрьев-Польском — это шедевр мирового значения.
— А как вы относитесь к «новодельным» храмам и монастырям?
— Мы же не можем не строить новые храмы. Только это должна быть «архитектура XXI века» — а это чрезвычайно сложное понятие. Я считаю, что церковная архитектура должна развиваться как церковное искусство. Возьмите храм Серафима Саровского в Александрове с прекрасными росписями. Они современные. Современная иконопись развивается в очень правильном направлении. Есть много художников, которые переживают этот опыт в себе, интерполируют, трансформируют и делают современную иконопись, которая не утратила духовных основ и традиций, и соответствует времени. С архитектурой гораздо сложнее, но есть хорошие попытки, есть хорошие мастерские, где делают экспериментальную архитектуру. Архитектура, конечно же, должна быть новодельной, и ее сейчас много, но она, к сожалению, часто плохого качества. Иногда от того, что архитекторы потакают богатому заказчику, иногда из-за качества материала, иногда из-за того, что за дело берется светский архитектор. Поэтому мы сейчас открыли в МАРХИ факультет церковной архитектуры. Безумное новаторство здесь ни к чему, но творческое мышление должно присутствовать.
— Владимирская земля вам хорошо знакома: здесь вы были рукоположены во священника, вы были старшим священником Свято-Успенского Княгинина женского монастыря г. Владимира и наместником Александровского монастыря г. Суздаля и благочинным монастырей Суздальского округа. Да и для Александровской земли вы не случайный человек — по вашему проекту был воссоздан Троицкий храм в городе Карабаново. Можете рассказать об этой работе?
— Там интересная история. В Карабанове был директор фабрики, который взялся в 1990-е годы за восстановление храма, но попросил сделать его меньшего размера. Сделали котлован, заложили мощи великомученицы Варвары. У нас в церкви считается, что если мощи заложены в основании, значит, этот храм должен быть. Но фабрика закрылась, человек ушел, котлован был брошен. Через некоторое время один мой приятель, когда мы проезжали через Карабаново, спросил, а что это за яма. А через какое-то время он сказал, что ему свыше было знамение, что храм нужно строить большим. И тут мы находим вице-мэра Москвы, уроженца Карабанова Владимира Ивановича Малышкова, который активно участвовал в строительстве многих храмов: Христа Спасителя в Москве, большого собора в Риге. Он приехал и сказал, давайте делать, как было. Мы делаем проект, закладываем фундамент. Конечно, проект не был один к одному, но внешние формы мы все соблюли. Поэтому для восприятия — это тот же самый храм.
— В 1975 году вы были приняты в Союз художников и как профессиональный мастер участвовали во всесоюзных выставках как Яков Яковлев. Сейчас с появлением таких серьезных обязанностей у вас есть время на живопись? И может ли священнослужитель совмещать служение Богу с такими «светскими» занятиями?
— Это очень сложный вопрос. Я не работаю с холстом, это связано со временем, с расходами и с большим трудом. Труд остается, но я работаю в каких-то легких материалах. И когда мне есть что сказать для меня самого — я это делаю. Я не могу себе позволить все время заниматься искусством, но без него нет ощущения жизни. Творчество — это на всю жизнь. Это такая всеобъемлющая субстанция. Церковь — это тоже творчество. Человек приходит на исповедь, пастырь (священник) работает с ним, окормляет его, и человек меняется творчески. И сам священник меняется, он над своей душой творчески работает. А изменение своей души — это является высшим творчеством.
— Вы сказали, что Бог живет везде. А нужен ли посредник между Богом и человеком? В чем состоит, по-вашему, главная задача священника?
— Есть такая святая Мария Египетская, которая была блудницей жуткой, грешницей лютой. Потом она пошла в церковь. И там она исповедалась, и видимо ее напряжение духа было настолько велико в силу содеянных грехов, что она тут же ушла в пустыню. И остальные пятьдесят лет ей не нужна была церковь, там не было священников, она не причащалась. Она общалась с Богом напрямую. Но пришла она к этому через церковь, которая существует для того, чтобы помочь человеку.
— Не кажется ли вам, что современная церковь формализирована? Прихожане участвуют в службе «механически», не понимая глубинного смысла ее обрядов? И что количество приходящих в храм уменьшается со времени возрождения православной жизни в постсоветской России?
— В начале все «бушевало», в храмах стояли очереди на крещение. И сейчас достаточно много приходит в церковь людей. Бабушки умирают, молодые приходят. Я бы не стал мерить «больше — меньше». Спада интереса нет. Просто усиливается натиск обмирщвления и меркантилизма. Люди думают о том, чтобы у них рубашка была с хорошей этикеткой. Им некогда верить. Враг рода человеческого сказал: главное сделать так, чтобы людям некогда было думать о Боге. Говорят трафаретно — это вызовы времени. И вызовы сильные. В революцию сколько было мучеников? И люди спокойно на смерть шли и в лагерях сидели. Было много тайных христиан. Церковь гнобили во времена Хрущева, пообещавшего показать «последнего попа». И, несмотря на это, церковь восстала, как птица Феникс. В 1990-е годы какое было мощное возрождение! На тот момент в стране был десяток монастырей, а сейчас их — восемьсот. Мы открываем новые общины, потому что смысл церкви — в прирастании.
Эдуард Егоров,
фото с сайта Александровской епархии.
По материал сайта Уездный город
Статью прочитали:
18 раз
